Fresher

— Ста-а-ась… Я тихонько подул в светлую макушку. — Стася-я-я-я… Будильник прозвенел десять минут назад. -М? — Настя приоткрыла затуманенные сном глаза. — Что? А.. Угу… Сейчас-сейчас… Потершись щекой о мое плечо, она тут же снова засопела. Я осторожно высвободил руку, прикрыл одеялом ее обнаженную спину, и пошел на кухню. Она появилась, как всегда, не предупредив. Она всегда приходила неожиданно. И пропадала так же неожиданно. Устало опустилась на стул в прихожей, и, прислонившись к стене, сидела, закрыв глаза. Я опустился перед ней на колени, стянул сапоги. И обхватив тонкую лодыжку, прижался щекой к коленке. — Тебя не было две недели… — Десять дней, — она тихонько ворошила пальцами мои волосы. — Ты опять оброс. И почему у меня так быстро не отрастают волосы? Она провела рукой по своим коротким волосам. — На улице снег… Я подхватил ее на руки и понес в спальню. — Я люблю тебя, Стася. — Угум… Она сидела на кровати, поджав ноги, и курила. — Я скучал. — Угум… Я провел пальцем по спине. Там, где на загорелом теле осталась светлая полоса от купальника. — Где ты была эти две недели? — Десять дней. В стране тысячи островов. Я вздрогнул. — Ты была на Бали? Стася удивленно покосилась на меня. Я со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Я представил ее в Treasure Island, в балийском свадебном наряде, веселую, красивую, счастливую. Музыка, танцовщицы, подношения и традиционный танец Легонг после праздничного ужина. Как-то я присутствовал на такой свадебной церемонии, и решил, что обязательно привезу сюда Стасю. — Неудачная была поездка, — пробормотала она. — Для дайвинга не очень подходящий сезон, видимость ограниченная. Декабрь, — она пожала плечами. — Как-нибудь, покажу тебе съемки. Мы были в Туламбене. Она затушила сигарету, навалилась на меня и поставила пепельницу на пол. Засмеявшись, я притянул ее к себе. Время потеряло счет… — Стася, просыпайся же! — крикнул я, когда вода в чайнике закипела. Шлепая босыми ногами, она зашла на кухню и встала у окна. Потянувшись, от чего полы моей рубашки доходящей ей почти до колен, распахнулись, оголяя бедра, она забралась на стул. Натянув рубашку на колени, она сидела, глядя на меня. Я достал из буфета два калебаса, и две серебряные бомбильи. — Зеленый? Жареный? Золотой? — я вопросительно смотрел на Стасю, распахнув дверцы кухонного шкафчика. Она любила матэ, а я любил смотреть как она, закрыв глаза, смаковала обжигающий напиток. — М-м-м, — Стася задумалась на секунду, — Давай золотой. Я засыпал золотисто-фисташковые листья, по очереди, накрыв калебасы ладонью, встряхнул их несколько раз. Наклонил их, ссыпав листья на одну сторону, вставил бомбильи на пустое место и аккуратно поставил калебасы. — Ты прям как Гудвин, Великий и Ужасный, — хихикнула Стася. — Колдуешь. Я люблю наблюдать за тобой. — А я люблю тебя, — ответил я, осторожно наполняя калебасы горячей водой. — Я тебя тоже. Сердце мое болезненно сжалось. Я отставил чайник в сторону. — Сейчас впитается, и долью, — я старался говорить безразлично. — Что будешь делать в Новый год? — А ты? — Скорей всего дома, — неопределенно пожал я плечами. — А я не знаю. Даже думать об этом не хочется. Не люблю Новый год. Еще один год проходит. И столько всего не сделано. Я безвозвратно старею. — Ста-а-ася, — укоризненно протянул я. — Что за глупые мысли появляются в твоей светлой головке? Ты никогда не постареешь. Я подошел к ней, она обхватила меня руками и, прижавшись щекой к животу, беззвучно заплакала. Я гладил ее вздрагивающие плечи и думал о том, что не могу без нее жить. — Алеша! Захвати зажигалку! Надо зажечь свечи! Я поставил бутылку шампанского в ведерко со льдом, прихватил с холодильника зажигалку и пошел в комнату. Маша склонилась над низким столиком, то так, то эдак поворачивая тяжелый подсвечник. — Посмотри, так ведь лучше? Или все-таки поставить несколько штук? — Без разницы, Маш, — я протянул ей зажигалку. — Ну, тогда я переодеваться? Скоро уже полночь, — девушка зажгла свечи, и выключила свет, выходя из комнаты. — Дорогой, включи какую-нибудь музыку! — крикнула она, зайдя в ванну. Я поставил первый попавшийся диск и нажал play. В углу отражали зыбкий свет серебристые шары, украшавшие елку. Стильно, но холодно. Маша предпочитает выдерживать все в одном стиле. Я хмыкнул. «Когда-нибудь устанешь без меня, Тогда поймешь, как я теперь страдаю. Ты исчезаешь, вновь меня дразня, А я разлуку залпом выпиваю…» Прикурив от свечи, я опустился в кресло. Ровно год назад я ехал к своим друзьям на дачу. Рядом, в промерзшей электричке, сидела девушка, зябко потирая руки. — Потеряла перчатки, — виновато пробормотала она, перехватив мой взгляд. Я выудил из сумки бутылку коньяка и вопросительно приподнял бровь. — А почему бы и нет? — рассмеялась она. Мы разговорились, и дорога перестала быть скучной. — А из Кейптауна мы поехали на мыс Доброй Надежды, — восторженно рассказывала Стася. — Леша, это просто грандиозно! Двухсотметровая отвесная скала! И обрывается в океан! Она закрыла глаза и продолжила вполголоса: — Океан… Валы бирюзовых волн.… Накатывают на черные камни.… И пена… Белоснежная… Я, затаив дыхание, смотрел на ее губы. Она глубоко вздохнула и открыла глаза, в которых плескались те самые бирюзовые волны. — А где мы сейчас едем? — вдруг спросила она. Я притянул ее к себе и впился в губы. Новый год мы встретили на какой-то глухой станции в лесу, вместе с пожилой обходчицей. В праздничную полночь коньяк был допит возле пушистой елочки, которую украшал разноцветный шарфик Стаси. Сама она была закутана в теплый пуховый платок обходчицы и обута в огромные, неуклюжие валенки. — Лешка-а-а-а! — кричала она, схватив меня за руки и кружась. — С Новым годо-о-ом! Обходчица смеялась и называла нас городскими чудаками. Потом мы пили душистый, обжигающий чай. Стася сидела у меня на коленках, раскрасневшаяся и веселая… Она была только моей… «Ты для меня жалеешь нежных слов, И о любви мне говоришь не часто, А я живу в прекраснейшем из снов, И наслаждаюсь лишь минутным счастьем…» В прихожей хлопнула дверь. Сердце гулко застучало. Как всегда, она пришла без предупреждения. После трех недель молчания. «После двадцати дней» — поправил я себя. Стася заглянула в комнату. На пушистой шапочке красовалась разноцветная мишура. — Ух, ты-ы-ы! — присвистнула она. — А чем это у тебя пахнет? Неужели твоими фирменными фаршированными кальмарами? Щеки ее алели с мороза, глаза сияли. — Я пришел к тебе с приветом! — начала декламировать она. — Здравствуйте, — растерянно произнесла Маша, появляясь за спиной. — Ой! — Стася обернулась. — Здравствуйте! А я вот.… На секунду забежала.… Поздравить Лешу с Новым годом. Я, молча, смотрел на колеблющиеся язычки пламени. Сигарета обжигала пальцы, но я не мог заставить себя встать и взять пепельницу. — Алеша? — Маша удивленно смотрела на меня. — Извините, что без предупреждения. С наступающим вас. Леша, там, в прихожей торт… «Наполеон». Ты же любишь его. Всего доброго! Негромко закрылась дверь, но мне показалось, что она захлопнулась с ужасающим грохотом. — Алеша??? Маша уперла руки в бока. — Ты мне объяснишь, что это было? Я, наконец-то встал, затушил сигарету в тарелке, стоящей на столе, прибавил громкость до предела и подошел к окну. «Когда-нибудь я вспомню этот сон, И удивлюсь, со мной ли это было? И мне ответит сердца долгий стон, И я пойму, что я тебя любил…» Стася стояла под тусклым фонарем, держа в руках бенгальскую свечу. Увидев меня, она помахала ей, воткнула ее в снег и, развернувшись, пошла. Я выскочил в прихожую, чуть не сбив с ног Машу, сорвал с вешалки дубленку и выбежал в подъезд. — Ты куда? — Маша выбежала вслед за мной. — Машенька, солнышко, — я подскочил к ней, чмокнул ее в щеку. — Так надо, понимаешь? Не обижайся! С Новым годом! Ключ отдашь соседке! Я выбежал на улицу. Бенгальская свеча догорала. Рядом с ней лежала открытка, придавленная ключами от квартиры. Я засмеялся. Стася шла по другой стороне улицы. — Стася! Она обернулась. — Я люблю тебя!!! Нас разделяла пустынная дорога. Светофоры на перекрестке моргали желтым цветом. — Я не изменюсь, понимаешь?! — крикнула она. — Я люблю тебя такой! С перекрестка повернуло такси. Стася взмахнула рукой. Открыв дверцу остановившейся машины, она крикнула: — Зачем тебе такая любовь? — и села в салон. Машина плавно тронулась. Я вышел на середину дороги и смотрел, как она удаляется. За перекрестком такси остановилось, задняя дверца открылась. А я просто стоял и смотрел на распахнутую дверь… «Я без тебя как будто не живу, Когда с тобой — счет времени теряю. И никогда, наверно, не пойму, Зачем тебе нужна любовь такая…»