Fresher

Каково это – не спать всю жизнь

Нил Эпстейн, ювелир, 41 год:

«Eсли при мне кто-то начинает жаловаться, что плохо спит, я не могу найти в себе сочувствия. Поверить, что кто-то спит хуже меня? В хорошую ночь мне удается беспокойно задремать на четверть часа. Обычно я не сплю по две или три ночи подряд.

Ту конкретную ночь, когда мне в последний раз удалось заснуть, я не помню. Но уже в семь лет я бродил по спальне до рассвета. Я не был особенно нервным ребенком, у нас в семье никто не страдал бессонницей, мать говорит, что младенцем я спал хорошо. Так что очевидного объяснения этому нет. Как нет и очевидного выхода из ситуации — мать испробовала все, но ничего не помогало.

В школе от недосыпа я был очень раздражительным — бил кулаками по столу или лупил ногой в стену. Когда мне было восемь, я как-то среди ночи от отчаяния стал биться головой о стену, решив, что раз уж я не могу заснуть, то хоть потеряю сознание. Годы шли, но ничего не менялось; я вырос в раздражительного подростка, сторонившегося компаний. Впрочем, я от этого не страдал, ведь я привык к одиночеству по ночам.

Я никогда не мог вести обычный образ жизни, и не могу представить себе, как люди ходят в офис: по утрам я едва функционирую. К счастью, я ювелир и могу сам решать, когда мне садиться за работу.

Прежде чем познакомиться со своей женой Джулией, я расстался с несколькими девушками. Сначала они говорили, что хотят помочь, но в конце концов уставали и уходили. Мне, чтобы забыться, нужно включать радио. Поэтому мы с Джулией решили, что у нас будут отдельные спальни. В 11 вечера она отправляется в постель, я брожу по дому или работаю до двух-трех часов. Раньше пытаться заснуть не имеет смысла. Снотворное я принимаю раз в неделю (оно вызывает привыкание), превышая дозу в три раза — с благословения моего врача. Это дает три-четыре часа сна.

У нас с Джулией четверо детей. Естественно, именно я укачивал их по ночам. Я брал ребенка на руки, наблюдал это чудо — как он спокойно засыпает — и прижимал его к себе, надеясь, что мне передастся частичка сна.

Для меня засыпание по-прежнему большая загадка. Советуют полностью переставать думать, выключаться, но как? Мысли так и крутятся в голове. Как-то я подвозил коллегу. Сидя на заднем сиденье, он сказал, что хочет вздремнуть. Спустя 30 секунд я услышал храп и едва не врезался в столб. Я завидовал ему неистовой завистью. Как, черт возьми, он это сделал?

За эти годы я участвовал во множестве исследований сна, прошел когнитивно-бихевиоральную терапию, тесты на аллергию, пробовал разные диеты, пилатес, ароматерапию, акупунктуру и курс мелатонина. Каждый новый специалист верил, что именно он подберет ключ к моей бессоннице. Со временем я научился замечать признаки поражения в их глазах и привык вместе с ними терять надежду. Причину моей бессонницы так никто и не нашел.

Лишение сна — одна из форм пытки, и до того, как я встретил Джулию, я всерьез подумывал о самоубийстве. Меня спасла психотерапия — я впервые смог рассказать о том, какую злость я чувствую все это время. Психотерапия не вылечила меня, но научила смиряться. Теперь, когда наступает ночь, я уже не испытываю такого ужаса, как раньше. Я сажусь за компьютер, пишу письма знакомым, страдающим бессонницей, и до утра компанию мне составляет радиоприемник.

Я не то чтобы доволен, но я смирился».

• Рубрика: Каково это